— Если ты считаешь, что я проникнусь твоим монологом — такого не будет, Соня, — качает головой Яр. — В этой ситуации меня радует одно — хорошо, что новость о рождении дочери я узнал не на её восемнадцатилетие.

— Вот видишь — есть и свои плюсы.

Взгляд Ярослава через зеркало прожигает меня насквозь. Радужка его глаз становится почти чёрной.

— Вере полтора года, — произношу спешно. — Она быстро к тебе привыкнет при условии, что ты регулярно будешь присутствовать в её жизни.

Мы останавливаемся в пробке. Я вижу, как напряжены плечи Жарова. Кажется, что ему совершенно неприятно со мной общаться.

— В скором будущем я планирую вернуться к тренировкам, — продолжаю наш сложный разговор. — Со временем я буду летать на игры и зарабатывать деньги. Раньше я всегда брала с собой Веру и почти не расставалась с ней. Теперь, возможно, в этом не будет острой необходимости. Если ты, конечно, захочешь и согласишься.

— Захочу, — незамедлительно отвечает Яр.

— Знаешь, как обрадовалась бабуля, что у Верушки будет не только мать, но и ты. Она сказала, что было бы неплохо скинуть на тебя половину обязанностей.

— Хорошая у тебя бабуля, — усмехается Ярослав. — Хоть в ней я не ошибся.

Телефон Жарова оживает и прерывает наше общение. Яр берёт его с приборной панели и тут же снимает трубку. Отвернувшись, я смотрю в окно и стараюсь максимально дистанцироваться от чужого разговора, но это сложно сделать, потому что Яр отвечает довольно-таки громко и его ответы отчётливо врезаются в уши.

— Сегодня всё в силе. Да, можно на прежнем месте.

Жаров коротко смеется, я же впиваюсь ногтями в ладони. Минутой ранее он разговаривал со мной совсем не так. Сухо, строго.

Мне было относительно легко переживать разрыв в Канаде. Знать, что у него кто-то есть, но не видеть и не слышать этого. Теперь чувства обостряются с новой силой. И ревность, которая совершенно не к месту и которую я, увы, не могу контролировать.

— Да, давай. До встречи, — отвечает Яр.

Он кладёт трубку, бросает телефон на приборную панель и паркуется возле реабилитационного центра. Оборачивается и заглядывает в автокресло, где как ни в чем не бывало спит Вера — его маленькая копия. Девочка с таким же упрямым и сложным характером.

— Яр, если ты не возражаешь, у меня будет к тебе одна просьба, — произношу негромко. — Если мы дойдем до того момента, когда ты станешь брать себе Веру, я бы хотела быть в курсе с кем она общается и проводит время. Желательно заранее.

— С моей стороны это тоже действует?

Ярослав скользит по мне взглядом. На несколько секунд останавливается на губах и вновь возвращается к глазам.

— В каком смысле? — спрашиваю хрипло.

— Ставь и ты меня, пожалуйста, в известие, с кем общается и проводит время моя дочь.

Я нервно сглатываю.

— В моей жизни нет посторонних людей. Только проверенные.

— В моей тоже.

Кивнув, поворачиваюсь к Вере и осторожно отстёгиваю ремни безопасности. Яр выходит из машины и открывает заднюю дверь. В салон врывается теплый ветер и мне моментально становится жарко. Понятия не имею — от разговора с Ярославом или высокой температуры воздуха.

Будить Булку — сложнее некуда. Она капризничает, дёргает руками и ногами. Ярослав неотрывно за нами наблюдает. Он впервые видит её такой неугомонной. Дочь затихает, когда я беру её на руки и нежно к себе прижимаю. Глажу кудрявые волосы, целую в макушку.

— Ну всё. Хватит, моя родная.

Наши взгляды с Ярославом пересекаются. Сердце часто ударяется о грудную клетку. Сможет ли Жаров так же утешить Веру? Сможет ли найти подход, если она будет плакать и капризничать? Дети — это не сплошное умиление и восторг. Это и сложности, и заботы, и убитые нервные клетки.

Тебе придётся мне доверять. Рано или поздно.

Мы с Яром наспех прощаемся, потому что нас с дочерью поджимает время. Я поднимаюсь по ступеням реабилитационного центра и сталкиваюсь с Сергеем.

— Привет! Всё в порядке? — спрашивает реабилитолог.

— Да, лучше некуда. По твоему совету записались на парный массаж. Сегодня первый сеанс.

— Расскажешь потом как всё прошло.

— Обязательно. И, кстати, через час сюда приедет бабуля и сможет погулять с Верой. У меня будет немного времени, чтобы ответить на все твои вопросы и предоставить фото для статьи. Если всё в силе.

Сергей мягко улыбается. Он очень приятный и ненавязчивый. Другой бы на его месте злился за невыполненные обещания и постоянные отговорки.

— Буду ждать сколько угодно, — отвечает реабилитолог и, открыв дверь, пропускает нас внутрь центра.

Глава 27

— Привет! Не занят? — осторожно заглядываю в кабинет Сергея.

Он сидит за столом и смотрит в экран ноутбука. Заметив меня, снимает очки и захлопывает крышку.

— Проходи, Сонь. Свободен до конца рабочего дня. Чай будешь?

— Не откажусь.

Я закрываю дверь и сажусь в кресло напротив. Хорошо помню наше первое знакомство с реабилитологом. Он ещё тогда показался мне очень чутким, внимательным и вежливым. Его словам я верила с первой секунды общения. Не потому, что мечтала об исцелении, а потому, что он слишком убедительно говорил.

Я тогда приехала в центр вместе с Ярославом и отчимом. И если первый остался ждать под кабинетом, то Роман Геннадьевич пошёл вместе со мной на приём. Возможно, считал нужным убедиться, что Жаров не зря меня забирает. Если бы Сергей Иванович не дал шансов на успешную реабилитацию, то у отчима был бы прекрасный повод оставить меня в посёлке. От этой мысли мороз по коже гуляет.

Сергей встает с кресла и включает электрочайник. Интересуется как прошёл парный сеанс массажа. Я живо рассказываю, что Верушка вначале капризничала, когда её пытались уложить на кушетку, а затем увидела, что со мной проделывают ту же процедуру и смирилась. Смотрела на меня с интересом, а я на неё. Надеюсь, что так будет и дальше. Легко и непринуждённо.

— Результат увидишь уже через три сеанса, — заверяет меня Сергей, поставив чашку с горячим чаем на стол. — Ноги, мышцы пресса и спины необходимо укрепить в первую очередь. Специалисты помогут ребёнку сформировать правильную осанку и установку стоп. Это очень важно в её возрасте.

— Да, я читала об этом. И спасибо большое за совет. В Торонто мне ни один врач не предлагал подобного. Вера рано начала ходить — в десять месяцев. Возможно, слишком сильная пошла нагрузка на спину.

Сергей садится напротив и вступает в разговор о заграничной медицине. Оказывается, он год работал в Германии, где набирался опыта и знаний. Позже его хороший друг открыл этот реабилитационный центр и предложил работу.

— Зарплата приличная. Куда выше, чем в государственных учреждениях нашего города. В целом, я всем доволен. Мне нечего было терять.

Я улыбаюсь в ответ и достаю из сумочки телефон. Сергей понимает, что мы переходим к первопричине моего здесь появления.

Мне приходится отмотать галерею с фото почти в самое начало. Я делала снимки ноги, когда лежала в больнице и фотографировала все ранние заключения при выписке. Тогда, когда мне давали всего лишь пять процентов из ста. Критически мало для того, чтобы поверить в чудо.

— Вот самые первые фото после снятия гипса, — с содроганием показываю Сергею. — Жуткое зрелище.

Реабилитолог подъезжает поближе на кресле с колёсиками. Смотрит фото самого ужасного периода в моей жизни. Я тогда смотреть на себя не могла — настолько было тошно и непривычно.

— Я скину себе? — спрашивает Сергей.

— Да, конечно. Я ведь для этого сюда пришла.

Он отправляет фотографии в мессенджер. Листает дальше. До тех пор, пока не упирается в наше с Ярославом свадебное фото. Самое первое. Его разместили в социальной сети, и я сохранила на память. И пусть я тогда тоже была не в лучшей форме — фото мне безумно понравилось. Мы красиво смотрелись с Жаровым, будто настоящая семейная пара.

В кабинете возникает неловкая пауза. Я забираю телефон из рук Сергея и листаю дальше. Сердце учащённо стучит, ладони становятся влажными. Мне бы не хотелось, чтобы реабилитолог думал, будто я до сих пор сохну по бывшему мужу.