Илья Степанович так усердно настраивал меня на эту игру! Я выкладывалась на максимум. Мечтала, что скоро покорю весь мир, и дочь будет обязательно мной гордиться.

Но по факту на душе скребут кошки и нет ни малейшего намёка на просвет. Кажется, что я не обрадуюсь ни одному своему успеху. Буду думать только о том, как там Ярослав и Вера.

В день вылета Жаров приезжает с цветами. Вручает мне букет и желает отличной игры. Он как всегда немногословен, но будто бы верит в мою победу как никто другой.

Я ставлю цветы в вазу. Любуюсь, вдыхаю чуть сладковатый аромат. Касаюсь кончиками пальцев мелких лепестков. Это бело-фиолетовые эустомы — я специально погуглила, потому что не знала названия. Мне дарят такие впервые.

Не удержавшись, делаю фотоснимок и выкладываю в социальную сеть. Меня давно там не было. С рождением Веры стало вдруг не до этого. Не хотелось открываться, откровенничать и показывать свою жизнь. Тем более, после неравного боя с Радмилой, я боялась, что она до сих пор за мной следит. В качестве проигравшего я поджала хвост и спряталась в свою норку, стараясь лишний раз не высовываться.

— Яр, молю, если будет что-то важное — непременно мне звони.

— Хорошо, Сонь, — спокойно отвечает Ярослав, когда мы прощаемся на пороге.

Вера уснула. Бабушка закрылась в гостиной и громко включила телевизор. Видимо, чтобы не подслушивать.

— Пообещай, — настаиваю я.

— Обещаю.

— Я буду скучать, — произношу жалобным голосом.

Когда понимаю, что сказала что-то не то, становится поздно. Яр шагает на меня и обхватывает моё лицо ладонями. Пристально смотрит в глаза, заставив моё сердце учащённо забиться.

Он не дает мне опомниться и нежно целует в щёку, затем уголок губ. Часто дышит и вжимает в себя. Моё тело воспламеняется и горит. Я имела в виду, что буду скучать по Вере, но теперь мысленно признаюсь, что по нему тоже. По мужчине, чувства к которому за годы не остыли ни на градус.

Когда наши губы соприкасаются, мне хочется бросить чемодан и остаться. Видимо, стресс так влияет, потому что мозги отключаются, и я действую лишь инстинктами. Целую нежно, трепетно. Яр шумно выдыхает и, переместив руки, сжимает мои ягодицы.

Отвлекает звонок мобильного телефона. Я вздрагиваю, отвечаю таксисту. И теперь уже точно прощаюсь.

Сидя в машине, касаюсь пальцами горящих губ и недоумеваю. Что это было? Что это, чёрт возьми, было?

Чтобы хоть как-то себя отвлечь, я пялюсь в телефон. Прочитываю сообщения в нашем женском чате. Затем открываю социальную сеть и ловлю шквал лайков и комментариев. Кто-то интересуется, куда я пропала. Кто-то восторгается. От кого-то приходят просто забавные смайлы.

Но от одного поставленного лайка меня мгновенно в дрожь бросает.

Глава 47

— Валенцова, мать твою, соберись! — грозно рычит Илья Степанович. — Ты мне не нравишься. Совершенно не нравишься!

— Простите, пожалуйста, я задумалась, — бормочу себе под нос.

— Третий день подряд? Завтра игра, чёрт возьми, а концентрация на нуле!

Я вытираю скатывающийся пот со лба тыльной стороной ладони и перевожу дыхание. Тренер прав — я несобранная. Ни вчера, ни сегодня. Мои мысли постоянно витают где-то далеко, а должны быть сосредоточены только на мяче и ракетке. К собственному ужасу, я не могу себя контролировать.

— Иди сюда, Соня, — подзывает Илья Степанович чуть более спокойным голосом. — Иди. Кое-что покажу.

Опустив глаза в пол, раздражаюсь на саму себя. Это не тот результат, к которому я стремилась и готовилась. И мне очень стыдно. Особенно сильно, когда тренер начинает показывать снятое на мобильный телефон видео. Я моментально вижу все недочёты. Даже комментировать не нужно.

— Заметно, да? — переспрашивает Илья Степанович. — Замах слета лучше делать, только поворачивая для приема мяча кисть. Этого зачастую достаточно.

— Понятно.

— Дальше. Бить мяч, как ты это делаешь, так же целесообразно, как и держать дуло пистолета впереди себя, а не под мышкой.

— Я буду стараться. Обещаю.

Илья Степанович заметно нервничает и качает головой. Мне так сильно хочется заверить его в том, что я учту все свои ошибки, но на корт выходит следующая участница турнира. Наше время тренировки на сегодня окончено.

— Иди в номер, — устало произносит Илья Степанович, когда я стою у раздевалки. — Рано поужинай и ложись спать. Тебе нужно максимально дать организму отдохнуть и подготовиться.

Я киваю и направляюсь к шкафчикам. Принимаю душ, переодеваюсь в чистую одежду. Гостиница, где я поселилась, находится в пятнадцати минутах ходьбы, поэтому я не вызываю такси, а решаю прогуляться пешком.

Примерно в шесть вечера в мой номер громко стучат. Я лениво поднимаюсь с кровати и, укутавшись в белый халат, подхожу к двери. На пороге стоит одна из участниц турнира — Рита Ермолина. На её лице вечерний макияж, волосы завиты крупной волной. Она в белом мини-платье и туфлях на высоком тонком каблуке.

— Ты не готова, что ли? — интересуется удивленно.

— Куда?

— Ой, девочки тебя не предупредили?

— Н-нет.

— Мы собираемся поужинать в классном итальянском ресторанчике в центре города.

— Спасибо, я, пожалуй, откажусь. Завтра игра. Тренер сказал, чтобы я много отдыхала.

— Да брось! Посидим, пообщаемся!

Рита настойчиво пытается меня убедить, что так принято. За знакомство, все дела. Но после двух категорических отказов, понимает, что это бессмысленно. Я правда не знаю, зачем и для чего нам знакомиться и дружить, когда на кону стоит несколько десятков тысяч евро призовых за победу. Это нереально. Либо же сделано для того, чтобы прощупать слабые стороны соперниц.

Одевшись в спортивный костюм, я спускаюсь на первый этаж гостиницы и заказываю лёгкий салат и чай, чтобы не нагружать желудок. Оказывается, я не единственная, кто отказалась от итальянского ресторана. Ко мне за столик подсаживаются две девушки. Мы мило общаемся на нейтральном английском, после чего расходимся по комнатам, пожелав друг другу удачи.

Оказавшись в номере, я сразу же тянусь к телефону и набираю Ярослава по видеосвязи. Он долго не снимает трубку, заставив меня прилично понервничать. Но как только на экране появляется Булочка, я выдыхаю и довольно улыбаюсь. Она выздоровела и в данный момент чувствует себя отлично. Этот факт даёт мне возможность не так сильно волноваться хотя бы по этому поводу.

— Привет, моя хорошая!

Вера тычет пальцем в экран, телефон падает. Грохот, несдержанные ругательства от Яра. Я несколько секунд наблюдаю идеально-белый потолок квартиры, после чего в кадре появляется лицо Жарова.

У меня непроизвольно сжимается сердце и частит пульс, потому что он… безумно домашний и уютный. Я помню его таким. В белой свободной футболке, с легкой небрежной щетиной. Я обожала прижиматься к Ярославу во время просмотра фильма, судорожно вдыхая его запах и лопая при этом карамельный попкорн. А затем мы трахались с ним в спальне до изнеможения. И это я тоже обожала. От нахлынувших воспоминаний приходится свести ноги вместе.

— Вер, что ты хотела сказать маме, — произносит Яр. — Повтори, а.

Он берёт дочь на руки и теперь я вижу в кадре двоих. На заднем фоне кухня. До боли знакомая и привычная. В одну секунду даже кажется, что там всё осталось на своих местах.

— Говори, Верушка, — ласково просит Ярослав.

Дочь мотает головой и поджимает губы. Ох, сейчас что-то начнётся! Дочь хочет, чтобы её немедленно отпустили.

— Как ты говорила, помнишь? — переспрашивает Жаров. — Мама.

— Боже, Яр, — несдержанно смеюсь в ответ. — Прекрати. Если ты думаешь, что у меня какие-то комплексы по этому поводу, то нет. Я давно смирилась, что не первая.

— Сонь, клянусь, пару часов назад она отчётливо повторяла это слово! И не раз.

— Я тебе верю.

— Нет, не веришь.

Ты прав. Не верю. Ты зачем-то лжёшь и мучаешь меня. Изводишь. Заставляешь поверить в то, чего не было и нет. Но это не имеет отношения к нашей дочери.